Юристы видят проблемы с внедрением смарт-контрактов. Разработчик: «С мнением Беларуси везде считаются».

23.11.2018 Аналитика

Почти год назад был принят декрет № 8 «О развитии цифровой экономики». Одним из важных его пунктов был запуск смарт-контрактов. По прошествии времени вскрылись определенные сложности с внедрением этих инструментов.

За время с момента вступления в силу декрета № 8 смарт-контракты не заключались и текущее регулирование является одной из проблем.

Согласно документу, под смарт-контрактом понимается программный код, предназначенный для функционирования в реестре блоков транзакций (блокчейне), иной распределенной информационной системе в целях автоматизированного совершения и (или) исполнения сделок либо совершения иных юридически значимых действий.

Стоит отметить, что для признания кода, влекущего автоматизированное совершение и (или) исполнение сделок смарт-контрактом, необходимо, чтобы данный код исполнялся в распределенной информационной системе (например, в блокчейне). Код, в соответствии с которым происходит автоматическое исполнение сделок вне распределенной системы, смарт-контрактом не признается.

В соответствии с п. 5.3 декрета № 8 резиденты Парка высоких технологий вправе осуществлять совершение и (или) исполнение сделок посредством смарт-контракта. Лицо, совершившее сделку с использованием смарт-контракта, считается надлежащим образом осведомленным о ее условиях, в том числе выраженных программным кодом, пока недоказано иное.

При этом данный пункт декрета № 8 не запрещает совершать и исполнять сделки посредством смарт-контракта и иным субъектам, которые не являются резидентом ПВТ. Однако запрет на совершение и исполнение сделок посредством смарт-контрактов для лиц, не являющихся резидентами ПВТ, вытекает исходя из других норм декрета № 8. Так, в соответствии с п. 2.1 декрета № 8 юридические лица вправе владеть токенами и с учетом особенностей, установленных настоящим декретом, совершать следующие операции:

- через резидента ПВТ, осуществляющего соответствующий вид деятельности, создавать и размещать собственные токены в Беларуси и за рубежом;

- хранить токены в виртуальных кошельках;

- через операторов криптоплатформ, операторов обмена криптовалют, иных резидентов Парка высоких технологий, осуществляющих соответствующий вид деятельности, приобретать, отчуждать токены, совершать с ними иные сделки (операции).

Получается, что любое юридическое действие с токеном возможно лишь через резидента ПВТ. При этом четкого юридического понимания, что значит совершать операцию «через резидента ПВТ», в декрете № 8 не дано.

При этом токен (цифровой знак) — запись в реестре блоков транзакций (блокчейне), иной распределенной информационной системе, которая удостоверяет наличие у владельца токена прав на объекты гражданских прав и (или) является криптовалютой.

Таким образом, любое изменение в любой записи в реестре блоков транзакций распределенной информационной системы должно осуществляться через резидента ПВТ.

Очевидно, что совершение и исполнение сделок в распределенной информационной системе будет влечь за собой операцию с токеном и необходимость совершения такой операции через резидента ПВТ. Это все создает серьезную проблему, так как получается, что любое функционирование распределенной информационной системы и, следовательно, смарт-контрактов без участия резидента ПВТ невозможно. Таким образом, чтобы два нерезидента ПВТ смогли совершить смарт-контракт с использованием блокчейна, один нерезидент ПВТ должен привлечь резидента ПВТ для отчуждения токена, а второй нерезидент ПВТ — привлечь резидента для приобретения токена. В таком случае все преимущества распределенной системы для данных субъектов сходят на нет.

При этом основным бенефициаром и пользователем данных технологий выступают как раз нерезиденты ПВТ — государственные органы (нотариат, органы государственной регистрации прав на активы) и финансовые институты (банки, биржи, компании в сфере финтеха). Перед этими пользователями возведен законодательный барьер.

Кроме необходимости вовлечения резидента ПВТ, регулирование смарт-контрактов имеют целый ряд юридических сложностей:

1. Смарт-контракты функционируют в определенной технологической среде, что означает необходимость ее использования для учета объектов гражданских прав. Иными словами, автоматизированное исполнение возможно, когда с помощью кода можно осуществить денежный перевод или обеспечить перевод правового титула. Для этого необходимо, чтобы права на объекты гражданских прав закреплялись в этой распределенной информационной системе. Например, с помощью системы блокчейн организуется реестр недвижимого имущества, а также создается своя криптовалюта для обеспечения расчетов. В этом случае возможен смарт-контракт по продаже недвижимого имущества за определенный эквивалент в криптовалюте. Иначе достаточно сложно представить себе автоматизированное исполнение такого кода.

2. Текущее правовое регулирование сделок мало применимо к смарт-контрактам. Положения декрета № 8 особых новелл в регулировании не привнесли. Так, целый ряд положений Гражданского кодекса о заключении, исполнении и расторжении, а также недействительности договоров неприменимы к смарт-контрактам, которые реализуются в публичном блокчейне.

Все правовое регулирование смарт-контракта сосредоточено в его исполняемом коде. Поэтому практически весь пласт законодательства, регулирующий договоры, остается не у дел. Компьютерный код никак не распознает пороки воли; без проблем автоматизирует сделку, которая запрещена законодательством; автоматически выполнит даже очевидно ошибочную команду по списанию непропорциональной суммы.

К примеру, признание договора ничтожным в судебном порядке и, соответственно, не влекущим юридических последствий, может никак не повлиять на автоматизированное исполнение кода смарт-контракта.

Для учета положений законодательства и последующей возможности принудительного исполнения решений судов возможна реализация частного блокчейна с особыми права определенной группы пользователей или одного пользователя. При этом некоторые преимущества публичного блокчейна нивелируются.

Стоит также отметить, что разработку архитектуры частного блокчейна необходимо будет проводить с участием юристов с целью учета норм действующего законодательства.

3. При применении смарт-контрактов, которые существуют в виде кода, будут возникать сложности с оформлением первичных учетных документов.

Стоит отметить, что определенные послабления для резидентов ПВТ сделаны лишь в отношении хозяйственных операций с нерезидентами Беларуси. В соответствии с п. 1 статьи 10 Закона «О бухгалтерском учете и отчетности», каждая хозяйственная операция подлежит оформлению первичным учетным документом.

Получается, что во многих случаях автоматизированную передачу того или иного актива нужно будет оформить документом, соответствующим требованиям пункта 2 статьи 10 Закона «О бухгалтерском учете и отчетности».

Так, первичные учетные документы, если иное не установлено президентом Беларуси, должны содержать следующие сведения:

наименование документа, дату его составления;

наименование организации, фамилию и инициалы индивидуального предпринимателя, являющегося участником хозяйственной операции;

содержание и основание совершения хозяйственной операции, ее оценку в натуральных и стоимостных показателях или в стоимостных показателях;

должности лиц, ответственных за совершение хозяйственной операции и (или) правильность ее оформления, их фамилии, инициалы и подписи.

Возникает забавная ситуация: можно заключить и исполнить смарт-контракт, а потом к данному автоматическому контракту нужно будет составить первичный учетный документ, условно, акт приема-передачи биткоина. Понятно, что практический смысл такой технологии практически нивелируется.

4. С учетом того, что смарт-контракт представляет собой программный код, на него распространяется правовой режим охраны авторского права: компьютерных программ (см. ст. 13 Закона «Об авторском праве и смежных правах»).
В частности, возникает вопрос не только правомерности использования компьютерной программы, но и получения разрешения правообладателя на внесение необходимых корректировок для возможности формулирования индивидуальных условий контракта.

5. Несмотря на наличие презумпции, установленной в п. 5.3 декрета № 8, об осведомленности лица, совершившего сделку с использованием смарт-контракта, о ее условиях, в том числе выраженных программным кодом, пока не доказано иное, условия контракта необходимо раскрывать и многим иным лицам: контролирующим органам, судам при возникновении споров, аудиторам, участникам хозяйственных обществ, если сделка крупная или с заинтересованностью аффилированных лиц и т.п.

6. Совершение сделок в публичном блокчейне возможно анонимно, что нарушает базовые предпосылки для применения законодательства об отмывании денежных средств, добытых преступным путем, а также фактически не позволяет использовать юрисдикционные методы защиты прав.

К примеру, перечисление криптовалюты по ошибке тяжело оспорить.

Во избежание данных проблем возможно создание частного блокчейна с авторизацией каждого пользователя.

7. Декрет № 8 сужает технологичную среду, в которой возможны смарт-контракты до распределенной информационной системы.

Представляется, что правильным с юридической точки зрения было учесть в правовом регулировании автоматизированное совершение или исполнение сделок в общем порядке вне привязки к соответствующей технологии.

Например, сейчас вне рамок специального регулирования остаются сделки, заключаемые роботами на бирже. Аналогичным образом уже сейчас возникают юридические вопросы при совершении сделок в рамках IoT, к примеру, когда холодильник будет автоматически заказывать продукты в розничном магазине. Декрет № 8 выделил лишь одну технологию и фактически значительно сузил предмет правового регулирования, а стратегически правильнее было бы урегулировать общие принципы автоматизированных сделок и не только расширить поле деятельности для IT-компаний, но и дать возможность Беларуси стать площадкой для практического внедрения соответствующих технологий.

Все публикации